Мик Уолл. Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses / Пер. с англ. А. Поповой. М.: Эксмо; Бомбара, 2018. 512 с.

Зачем, казалось бы, читать полтысячи страниц о группе, даже если «I used to love her» (записи на кассеты TDK в школе и Аксель как икона моды, довольно слабый концерт «Ганзов» с одним Акселем и уже мощный в воссоединенном составе в прошлом году) и не знаешь ее биографию детально, но — догадываешься. Что эта самая биография изначально довольно скудна, не блещет никакими изысками и отклонениями от схемы. Играли — дебоширили — распались, вот и все. Ни Zeitgeist, как в биографии вечного Джаггера, ни особых приколов, как в «Жизни» Кейта Ричардса, ни метафизики Моррисона, а только виски и героин Слэша и ботокс и пересадка волос Акселя.

Но не знаю, в чем дело, но на каком-то этапе на текст подсаживаешься, он несется, да и ты гонишь, почти оторваться не можешь, как от драйвого боевика Джона Ву, скажем. Конечно, тут непосредственная заслуга автора. Ведь он не только журналист со стажем, но и героев книги интервьюировал, когда те еще героями только становились, при этом с менеджером группы почти дружил, с Акселем ссорился (ок, это не новость, зная характер того) — и их размолвка, касавшаяся чуть было не состоявшейся дуэли лидера Guns N’ Roses и Винса Нила из Motley Crue, стала одним из сюжетов этой книги. В которой автора действительно характеризует большая вовлеченность — он и очень любит группу, и упрекнуть горько может во всех их излишествах, и смачно пошутить не дурак.

А возможно, дело и в том, что драйв Guns N’ Roses, как в их лучших хитах времен Appetite for Destruction, их масштаб времен обоих дисков Use Your Illusion — как-то передаются, что ли. «Потом Дуг сказал Тодду, одному из охранников группы: «Иди положи Слэша на тележку для багажа и привези сюда». Он удивляется: «Что?» Я говорю: «Просто делай, что я сказал, мать твою!» Так вот, он спускается вниз и привозит Слэша, который, очевидно, в отключке, и лежит вниз головой на чемоданах, а ноги болтаются сверху. Но в руке у него бутылка «Джека». Так что Тодд подкатывает его к стойке регистрации, где я стою, а еще человек пятьдесят ждут заселения. Выходит главный менеджер отеля и говорит: «Эй, его придется отсюда убрать». Я отвечаю: «Он уберется отсюда в ту же секунду, как я получу долбаный ключ от его номера. До тех пор он побудет вашей новой мебелью». Стоит ли говорить, что ключи я получил уже через две минуты. Я закидываю Слэша себе на плечо, мы заходим в лифт примерно с восемью мужчинами в деловых костюмах, и Слэш начинает мочиться прямо мне на спину. Ах ты ублюдок! Я бросаю его на землю, а он смеется» — и как тут не усмехнуться тоже.

Сама же история — да, архетипическая почти. Приехав из маленьких городов и живя в чужих квартирах, где ближайший туалет был через квартал, и питаясь (вином и наркотиками, в основном) на пару долларов, написали песни, которые собирают до сих пор стадионы. Стали больше и дороже всех, но пали жертвой веществ в промышленных масштабах, вечеринок, денег (на лимузине пару сотен метров от гримерки до сцены) и, главное, характера Акселя Роуза. Который грозился уйти из группы каждый месяц, выгонял из нее людей, хотел сталинского абсолютного контроля и — то опаздывал на концерты на полдня (не смог проснуться/ уволил массажистов/ потерял бандану), то просто прерывал их и запирался в гримерке (а нужна причина?). Мик Уолл передает слова Роуза, что тот так изгонял демонов детства — насиловал родной отец, бил отчим, почти отказалась мать. Предсказуемо все привело к распаду и — Chinese Democracy записывался 12 лет. Еще какое-то время ушло на — коммерческое? — решение зарыть топоры и базуки войны и воссоединиться. Полные стадионы, Аксель похудел и стал пунктуальным, а Слэш — Слэш пилит свои гитарные соло так, как никто больше со времен Led Zeppelin не умеет.

И снова на концертных площадках «появилась банда, которая словно сошла с кровавых кокаиновых страниц старой рок-сцены золотого века конца шестидесятых. Это казалось невозможным, но в Акселе Роузе, Слэше, Даффе и Иззи (и откуда они только брали эти имена?) всё казалось невероятным. И именно поэтому в конце концов мы так сильно их полюбили. И поэтому нам так хочется снова испытать это чувство — ведь оно нужно нам как никогда».

Эверет Тру. Nirvana: Правдивая история / Пер. с англ. А. Коробейникова. М.: Пальмира, 2019. 608 с.

Больше всего эта книга напоминает роман, даже — эпопею. И дело не в более чем солидном объеме (его немного скрадывают фотографии и детальнейшая дискография), а в том — что это почти история любви. Дружбы, любви и того, как «музыка меня разрушила».

И тут не для красного словца — Эверет Тру, молодой, эмоциональный музыкальный журналист из Англии не только встречался одно время с Кортни Лав (ну, это, увы, не столь оригинальное достижение…), но дружил с Куртом, был на самых первых концертах «Нирваны», ездил с ними в кучу туров, выходил на сцену сбренчать на гитаре и поорать рядом с Куртом. И ушел в запой после того, как Курт вышиб себе мозги. По напряженности, нервности стиля — ему веришь.

20-летний во времена «Нирваны», Эверет будто бы и не предал рок-идеалы, бескомпромиссность той музыки. Причем буквально — для него, скажем, к мерзкой помпезной попсе относятся не только Offspring, Green Day и Smashing Pumkins, но и у Doors и Led Zeppeling он готов принять только пару мелодий. Но про Queen молчит тактично — ибо тех любил Курт. Настоящий нонконформист-пурист и друг!

Поэтому и традиционного рок-байопик нарратива от него ждать не следует, автор сам предупреждает (он и прав — сколько уже книг о «Нирване» вышло, выходит и еще выйдет…), что всякие даты и факты его интересуют в наименьшей степени. Посему о биографии Дэйва Грола догруппного периода, скажем, в нескольких абзацах, но зато — сколько музыки на этих страницах! Многостраничные отрывки из интервью, биография гитарного техника Курта и его специально записанные воспоминания, свои статьи, рецензионные отчеты о состоянии музыки Сиэтла и не только (с ремаркой — это лишь навешенная бирка, Курт из Абердина, в Сиэтл приехал со своими мелодиями), классификация каждой группы, которую слушал, позвал на сцену, просто любил Курт. И таких инди, панковских, протогранжевых групп набирается очень и очень много — Fugazi, Scream, Pixies, Sonic Youth, Young Marble Giants, Babes in Toyland, Dinosaur Jr., и многие весьма любопытны — радфам Bikini Kill, кумиры Курта, ставшие потом его разогревающей группой Melvins, игравшие расслабленный инди-поп Beat Happening, радикальные ботаники Half Japanese… Уж не говоря о тех, кого (у нас — так точно) мало кто знает и кого Курт, используя свою навалившуюся популряность, пытался раскрутить: умерший в этом году шизофренический Дэниэль Джонстон и парализованный Вик Чеснатт.

Сочиняя историю «Нирваны», Эверет уговаривает себя — нет, именно «Нирваны», а не Курта, я пишу не историю Курта. Но — в очень хорошем смысле — сбивается то на лирические воспоминания о своей с ним дружбе и молодых рок-пьянках, то уходит в поток сознания о бескомпромиссном роке vs рок-помпезный (Guns N’ Roses тут его олицетворением, и эпизод с обменом любезностями и почти дракой между Куртом и Акселем на церемонии вручения премий MTV тут освещается несколько иначе, чем в пистолетно-розовой биографии, хотя биограф и признает, что войну начал Курт — Аксель позвал их выступать вместе, но Курт послал его как олицетворения мейнстрима), то — просто пишет именно о Курте.

У которого, кстати, оказывается на поверку довольно много общего со своим заклятым врагом. Оба родились в маленьких городках, где только стать обывателем или спиться, оба почти подростками жили по сквотам, без денег (Аксель и Ко часто воровали у своих подружек, Курт — жил на содержании своей девушки), на обоих снежным комом наличности, алкоголя-наркотиков и фрустрации свалилась слава, оба могли швырнуть микрофон о сцену и уйти с нее без объяснения причин, а с коллегами по группе не общаться днями, оба выпустили по 3 гениальных альбома, сделались знаками поколения 90-х (ок, разных его полюсов), оба любили держать дома коллекцию оружия и совать его себе в рот, а изо рта выбрасывали угрозы застрелиться, и — так или иначе сгорели.

Курт был более ранимым, более инди-творческим, более непримиримым, совсем не расчетливым — он и «сдался» первым. Да, он хотел играть — но не был готов к изматывающим турне (кроме наркозависимости — постоянные боли в животе непонятной природы). Хотел и быть знаменитым, хотя бы чтобы доносить свою музыку: «кроме магазинов Kmart, в Абердине негде было купить музыку», — но чтобы сеть Kmart взяла диск на распространение, приходилось идти на уступки (менять обложку Nevermind с пенисом ребенка и название Rape Me), коготок попался, и свободу отнимут (доходило до прямого шантажа — если на концерте MTV группа сыграет не те песни, им пригрозили уволить с канала их знакомую и закрыть доступ дружеским группам). Он любил Кортни, но она хотела того же, что и эти фирмы, то есть денег, статуса, славы. А он хотел — смотреть телевизор, тусоваться с Берроузом, рисовать граффити, создавать методом нарезки свои странные видео из телепередач, жуткие и наивные картины и инсталляции из кукол, цветов и мусора… А из так называемой социальной активности максимум — высказываться в защиту геев и женщин. Он банально, но не хотел взрослеть: первая татуировка с буквой К от kid, «ребенок», в защитном круге и финальная кода в предсмертной записке в виде признания «я слишком странный, угрюмый ребенок! Во мне больше нет страсти, поэтому лучше сгореть, чем угаснуть. Мир, любовь, сострадание. Курт Кобейн».

И, соответственно, заблудился во взрослом мире — то, как он сбежал из дома, бродил по городу, заходил иногда в новокупленный дом, где его то ли видели, то ли нет малолетние наркоманы, нанятые Куртни (Кортни+Курт) сиделками, очень хорошо показано в «Последних днях» Гаса Ван Сента с его бесцельными блужданиями в тумане. Таким нервным, валяющим дурака, ранимым, злым, заботливым ребенком и показал Эверет Тру Курта Кобейна. Вполне возможно, он был и другим.

Лесли-Энн Джонс. Queen. Фредди Меркьюри. Биография. / Пер. с англ. Д. Вебера. М.: АСТ, 2019. 416 с.

Менее объемная, но весьма всеохватная очередная биография Фредди — Лесли-Энн Джонс констатирует, что Queen сейчас стали популярнее, чем при жизни певца, и этому веришь: в музыкальных отделах книжных в приоритетной выкладке всегда по несколько биографий.

Стоит ли читать тем, кто может сдать зачет по хронологии жизни Фредди и, без музыкального слуха, угадать мелодии его песен с первых тактов? Да. Это похоже на переиздание альбома на новом носителе, в лучшем качестве — музыку знаешь наизусть, но найдешь в ней новые нюансы. Ведь для английской рок-журналистки это тоже весьма личная история, она не только встретилась со всеми еще живыми тогда важными людьми в жизни Фредди, от его семьи и второй, после Мэри Остин, гражданской жены Фредди Барбары Валентин и Джима Хаттона, с которым Фредди прожил дольше всего из своих любовников, до однажды фотографов и звукооператоров, но и сама собирает его друзей на собственные вечеринки в любимых клубах Фредди. Это, согласитесь, не подход «скопирую-ка желтые факты и наварю денег на биографии».

Ее же поиск подтолкнул копать глубоко и далеко. Когда до сих пор не все точно понимают национальность Фредди, Лесли-Энн Джонс ездила обследовать Занзибар — где поселились родители Фарруха Булсара, парсы с английскими паспортами, переехавшие туда из Индии, а потом бежавшие от занзибарской революции в Лондон — и нашла его свидетельство о рождении. Побывала и в Индии, куда заботливые родители отправили его учиться в привилегированную школу в Панчгани — травма одинокого оригинального ребенка в строгой английской школе вдали от дома заживала потом еще в душе Фредди очень и очень долго.

Такой подход, когда перечисляются тиражи и студии групп великой четверки еще до того, как они стали Queen, и описывается, в каких карманах джинсов носили платки геи в барах мюнхенского Глокенбаха и нью-йоркского Гринвич-Виллиджа, возможно, и излишне детален, но ведь не ради информации о том, что Queen лучше всех сыграли на Live Aid, и берется эта книга. А, например, чтобы с фактами на руках спорить с создателями фильма «Богемская рапсодия» — Фредди, например, очень оберегая своих родителей, никогда не говорил им ни о своем СПИДе, ни о запрещенной в зороастризме гомосексуальности, а не водил на умильные смотрины Джима Хаттона.

Он и болезнь свою до последних дней скрывал от всех, за исключением группы и самых близких друзей. И тут не только коммерческий расчет (в 1984 клип I Want to Break Free с музыкантами в женских платьях запрещали в Америке, в 1985 в Англии законы предписывали насильственно госпитализировать носителей ВИЧ, а признавшийся в начале 90-х в болезни Дерек Джармен был подвергнут остракизму) и забота о родителях, но и — желание остаться ярким и энергичным, королем навсегда.

У Фредди, как и Курта Кобейна, было в характере много детского («абсолютный ребенок», как вспоминал кто-то из друзей) и, суперзвезда, мультимиллионер, гений, он вызывал желание няньчиться с ним, заботиться о нем. Совершенно как Курт. Только вокруг Фредди — королевский статус велел, God Save the Queen! — всегда было больше народу. Почти жена Мэри, с которой он расстался из-за своей гомосексуальности, но и не расстался, еще и тоже почти жена звезда Фассбиндера Барбара, несколько любовников, группа (до самых последних концертов сохранили обычай ужинать после выступлений вместе), любимые кошки, свита, слуги,. И хотя все происходило спокойнее, не считая сумасшедших вечеринок Фредди и его всяческого раблезианства, достоевских страстей тут не меньше. И сам Фредди больше любил Уайльда, что цитировать, что в стиле одежды.

В которых и разбирается Лесли-Энн Джонс. Да, касаясь и самого грязного и последнего (Фредди умер, успев погладить кошку, когда под ним меняли обмоченную простыню), но не забывая подчеркивать — Queen совершенно великие, Фредди абсолютный гений, и их никто не забывает. Читая со слезами о его смерти — кто ж спорит!..

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>